С Большой Морской выйдем на Исаакиевскую площадь. В конце 18 века здесь стоял трехэтажный особнячок, который приобрела для своего фаворита Платона Зубова Екатерина II (Исаакиевская пл. д.5).
В начале 19 века особняк был куплен губернатором Финляндии (впоследствии - министром внутренних дел) Арсением Андреевичем Закревским. Репутация у Закревского была очень определенная: в Питере его прозвали Чурбан-пашой. Впоследствии он занял пост московского генерал-губернатора, что дало повод шутить, что при Закревском «Москва стала не только святой, но и великомученицей».
Закревский женился на молоденькой дочери графа Федора Андреевича Толстого – Аграфене Федоровне. В пушкинском Петербурге она считалась одной из самых ярких светских львиц. Юрий Лотман сказал о Закревской, что для современников она «…являлась идеалом романтической женщины, поставившей себя вне условностей поведения и вне морали». Причем нужно иметь в виду, что пушкинское время называют «золотым веком» светского этикета, «когда все было точно определено: и как кланяться, и кому в особенности, и как разговаривать, и даже как влюбляться».
В конце 18 – начале 19 в.в. даже издавались руководства по этикету, в которых содержатся конкретные рекомендации, как, например, вести себя на балу, когда следует делать визиты, что дарить на свадьбу, именины и т.д. Причем правила охватывали не только внешнюю, светскую сторону жизни, но и повседневнюю, домашнюю. Так, например, в хозяйке дома высоко ценилось умение разливать чай, не допустив ни малейшей оплошности, а если вдруг ошибется, например, в очередности подачи чашек – значит, плохая хозяйка.
Контролировались и эмоции Из воспоминаний внучатой племянницы князя Феликса Юсупова-старшего:
Цитата: Интерьер дворца Юсупова запомнился мне, но вначале его размеры меня подавляли, и большие обеды, на которых я была обязана присутствовать, были для меня пыткой. Дети были смешаны с родителями вокруг огромного обеденного стола. Дедушка Феликс, мой крестный, сидел на почетном месте; его орлиный глаз наблюдал за нами, за каждым особо. Со всеми орденами, украшающими его широкую грудь, он сиял как бог гнева. "Хлеб не кусают, берут по маленьким кусочкам". Его громовой голос ужасал маленькую виновницу, уже доблестно управляющуюся с батареей ножей и вилок. Слуги орудовали тарелками, другие передавали блюда, взгляды поворачивались сердито в сторону виновницы, с большим трудом сдерживающей желание заплакать. Но нет, надо было улыбаться
Но Аграфена Федоровна не признавала жестких рамок. Ее скандальное поведение привлекло внимание шефа жандармов Л.В.Дубельта. Строки из его дневника дают очень конкретную характеристику Закревской. В обществе ее называли «Медной Венерой», а затем, с легкой руки Пушкина – «Клеопатрою Невы». Все современники были уверены, что прототипом Клеопатры из «Египетских ночей» и Нины Воронской из «Евгения Онегина» была именно Аграфена Федоровна. Кроме того, ей поэт посвятил и четыре стихотворения («Наперсник», «Когда твои младые лета» , «Счастлив, кто избран своенравно» и «Портрет»).
Пушкина с Закревской связывали романтические отношения, которых он совершенно не скрывал от своих друзей. По словам Вяземского "Пушкин... целое лето кружился в вихре петербургской жизни, воспевал Закревскую". Из воспоминаний племянницы Закревской: "Она была бесспорно умная, острая женщина, немного легкая на слово, но это не мешало тому, чтобы Пушкин любил болтать с нею, читал ей свои произведения и считал ее другом". И пусть роман быстро сошел на нет, но остались изумительные строки:
С своей пылающей душой,
С своими бурными страстями,
О жены Севера, меж вами
Она является порой
И мимо всех условий света
Стремится до утраты сил,
Как беззаконная комета
В кругу расчисленном светил.
Именно ей перед своей последней дуэлью Пушкин шепнул: «Возможно, вы меня больше никогда не увидите».. И именно она, одетая в траур, стояла всю ночь рядом с гробом поэта в Конюшенной церкви. «Мало того что она, сидя около гроба, не переставала обливаться горючими слезами, -- писала потом об этом ее племянница, -- нет, она еще знакомила ночевавших вместе с нею в склепе барынь с особенными интимными чертами характера дорогого ей человека».
Особняк на Исаакиевской впоследствии, поменяв несколько владельцев, возвратился к семье Зубовых. Наиболее знаменит последний владелец, граф Валентин Платонович Зубов. В 1912 году он основал в собственном доме Санкт-Петербургский Институт истории искусств. Более подробно о нем я расскажу, когда перейду к Серебряному веку.
|
