НАШИ ПУТЕШЕСТВИЯ

Фотографии очень красивые.

Второй день (3 января).
Это непостижимо - вставать, когда на часах семь утра, а за окном – тёмная ночь! Это в новогодние-то каникулы, привычный период спячки! Но некогда канючить, завтрак ждёт. А также автобус, метель и около 500 км в сторону Киркенеса.
За окном сонно проплывали мерцающие гирляндами посёлки и отдельные домики. Загорающиеся от света фар кончики методично расставленных по обе стороны дороги колышков походили на крошечные, бегущие всегда впереди фонарики. Нет, даже не фонарики – волшебные светлячки.
Чем дальше мы продвигались на север, тем меньше встречалось по пути елей. А те, что были, едва выглядывали из-под снега. Каждый километр приближал нас к Полярной Норвегии. И Василий, конечно, тоже. Что наилучшим образом способствует погружению в атмосферу новых мест? Музыка! Вася включил великолепно составленный им сборник саамской и иной скандинавской и финской музыки.
Народные мотивы на сборнике были представлены не в первозданном виде, а в интерпретации современных музыкантов с учетом их собственного творческого видения. Для многих участников путешествия эта музыка стала приятным открытием. «Vuoi mu gollelottas, Vuoi mu beaiveidjalottas…», - тихо и нежно лился из динамиков голос Мари Бойне (Mari Boine Persen). Мелодия оттенялась и подчёркивалась необычным притягательным ритмом. «Ааай, буду ль счастлива? Счастье, море, принеси мне…», - продолжала Мари. Всего три аккорда, но какой драйв! Прямо саамский блюз! Мелодию хотелось слушать и слушать! Впору бы и подпеть, но уж больно непрост саамский текст.
Кто такая Мари Бойне? Норвежская певица, самая известная в мире исполнительница йойек. А йойки - это особая древняя манера пения саамов. Мари нашла своё призвание в том, чтобы нести миру саамскую культуру, и у неё это великолепно получается. Хотя, сочиняет и исполняет она не совсем йойки, а скорее баллады в этом стиле, используя для аранжировок разнообразные музыкальные инструменты со всего мира, в том числе, конечно, и шаманский бубен саамов. Эмоционально сильные ритмы, глубокая душевность и искренность – очевидно, то, что сближает творчество Мари Бойне и Питера Гэбриэла (Peter Gabriel) - музыканта, продюсера, любителя этнических мотивов и эклектики, и конечно, обладателя собственного оригинального саунда. Разве мог он пройти равнодушно мимо такой этно-жемчужины, как Мари! Ведь он - обладатель не только экзотического саунда и оригинального мышления, но и знаменитой студии звукозаписи Real World Studios, искусно построенной им в деревне близ города Бата из бывшей мельницы с добавлением к ней просторного помещения со сводчатым прозрачным потолком, а также основатель лейбла Real World Records, призванного содействовать музыкантам со всего мира в создании и распространении этнической музыки. Именно на этом лейбле вышел в 1989 году первой альбом Mari Boine «Gula Gula», принесший ей известность.

Тем временем минул полдень, рассвело, и мы добрались до посёлка Ивало и сделали остановку. На собачьих упряжках, правда, не катались, но чайку попить и в сувенирный зайти успели.

Спустя очередное количество километров, огромный священный водоём саамов - озеро Инари – приветствовал нас своей неровной береговой линией. Мы провожали его взглядами, продвигаясь по безлюдной, но удивительно ухоженной и отлично убранной дороге.
Полтретьего уже почти стемнело, и сквозь бесконечную серость облаков стала проклёвываться луна. Через полчаса после очередной чайной остановки мы вышли в местечке Нейден, чтобы отдать почести когда-то более оживлённой норвежской границе.







Время обратилось ещё на час назад, и теперь разница во времени с Россией стала составлять три часа. После такого, тем более зимой, организм не скоро вернется к домашнему ритму.

Но пока для нас актуален другой ритм, немного непривычный по сравнению со стандартным автобусным туризмом – ритм, задаваемый Василием, для которого не существует недоступных мест и препятствий, если в тех местах затаилось что-то интересное. Не успели мы расположиться, как остановились и опять высыпали из автобуса, чтобы идти за увлечённым Васей, куда он поведёт. На этот раз в сугроб ступали уже без былого предубеждения.
«Дорога» привела нас к необычной по виду для этих мест небольшой избе на берегу реки, в которой лишь при свете фонарика угадывалась… бревенчатая православная часовня святого Георгия Победоносца, воздвигнутая, по преданию, в 1565 году преподобным Трифоном Печенгским, почитаемым Русской православной церковью как «Просветитель лопарей». Не зря мы сюда пришли – приятное и красивое место. Вдали виднелись холмы с огоньками, освещавшими дорогу. Тихая таинственная красота живого ночного неба с загадочной, чуть дымчатой от лёгких облаков луной завораживала.

За окном давно стемнело, но в свете луны угадывались величественные очертания Скандинавских гор, походивших больше на холмы. Здесь жил своей размеренной жизнью незамерзающий Варяжский фьорд.
Вообще-то мы уже в провинции Финмарк – в Полярной Норвегии! И прежде чем въехать в Киркенес, делаем ещё одну остановку, чтобы полюбоваться самой северной в мире железной дорогой Киркенес-Бьёрневатн, проложенной прямо по голым скалам для транспортировки добываемой руды. Предупреждение на заборе не поощряет нашего любопытства, но разжигает его, ведь мы же туристы - нам всё интересно, а когда ещё и гиду всё интересно – можно ли о большем мечтать! Только так складываются лучшие туры, с драйвом и настроением, о которых потом вспоминаешь с особым восторгом.
На рельсах, за проволочным забором, стоял живой тепловоз, готовый в путь, как только в том возникнет надобность, и гордо производил на нас впечатление. Отчего-то он казался старинным и определенно необычным. Надпись «BARENTS EXPRESSEN» на кабине машиниста интриговала: от неё веяло севером и чем-то далёким, даже запредельным.
Куда он готов отправиться? Оградительные перила тепловоза, словно дворцовые, они были украшены некими плетёными узорами. И в них узнавались… мчащиеся олени, погоняемые сидящим в санях Санта-Клаусом! Быть может, колесница на самом деле не проволочная, а электрическая, как гирлянда, и начинает светиться при движении поезда? Или волшебная? Тогда свет исходит от неё лишь в Рождество. Но в такой праздник тепловоз не может привычно развозить руду, потому что… технический прогресс давно коснулся многих сторон жизни, и теперь каждый год с рождественскими подарками по небу колесят не олени, а поезд. Этот поезд. Кто знает…

Вы так великолепно рассказываете, что я, глядя на фотографии, испытываю, похоже, те же самые чувства, что и Вы, когда видели все вживую...

Спасибо, я старалась их передать.

Здорово! Самой туда захотелось...

ЛюдмилаЛ, На мой взгляд, людям, отправляющимся по такому маршруту зимой, надо выдавать медали. Нет, ордена. Честно-честно.

Милена, если захотелось, надо ехать.
Лалана, что ты, маршрут - сплошное удовольствие!

ЛюдмилаЛ, я у тебя на кртинках посмотрю

Где-то вдали виднелись огни Киркенеса. Уже очень скоро мы прибыли туда и поселились в уютном Arctic Hotel сети Rica. Нам достался номер с красивым видом на ночной, украшенный по-новогоднему город, но любоваться было некогда, потому что специфично одетый местный дядька увёз нас на экскурсию в другой – экстремальный Ледяной отель.

На самом деле отель оказался не столько ледяным, сколько снежным, и так собственно и назывался – Snow Hotel Kirkenes. У ледяного ресепшена нам налили какого-то фруктового напитка, вроде черничного, но, насколько я помню, без каких-либо ощутимых градусов, после чего мы разбрелись по снежным покоям отеля.

Все номера изнутри походили по форме на чум. Вверху даже имелось отверстие, только оно предназначалось не для выведения дыма от костра, а чтобы внутри не накапливалось выдыхаемое человеком тепло и не подтаивало снежные конструкции. Кровати были сделаны изо льда и накрыты оленьими шкурами (на некоторых кроватях также встречались наспех брошенные вещи постояльцев – очевидно, их не предупредили, что сейчас сюда придёт на экскурсию группа русских туристов). Чтобы не замёрзнуть, спать здесь предполагается в спальных мешках с подогревом.
Каждый номер был оформлен оригинально и посвящался одному из выдающихся людей. Конечно, самый первый номер «принадлежал» Фритьофу Нансену – путешественнику, полярному исследователю, общественному деятелю и… настоящему романтику! Его книга-дневник «Фрам» в Полярном море» начинается жизнеутверждающими словами: «В жизни человека необходима романтика. Именно она придает человеку божественные силы для путешествия по ту сторону обыденности. Это могучая пружина в человеческой душе, толкающая его на великие свершения.». Наверное, потому, что он так считал, Нансен был ещё и талантливым литератором, художником и прекрасным во всех отношениях человеком, хоть и с непростым характером.









Вот только в изображении Нансена на стене снежного отельного номера никак не угадывались сходства с его истинной внешностью. На самом деле выглядел он вот так:

Осмотрев все номера (а некоторые – ещё и повалявшись быстренько на ледяных кроватях), участники нашей тургруппы покинули снежные хоромы. На территории прилегающего парка располагался не только сам Ледяной отель, но и чумы, загоны с оленями и собаками, ресторан Gabba и другие сооружения этнического характера. Конечно же, первым делом проголодавшийся и подмёрзший народ поспешил на ужин в Габбу.
Gabba – это не традиционный ресторан, а большой чум (правда, тёплый, со всеми удобствами). В центре зала полыхал большой костёр, вокруг которого были расставлены сервированные столики. Нам раздали длинные палки с нанизанными на край оленьими сардельками, и мы принялись поджаривать их прямо на огне. Но сарделька – это только для аппетита! Потом ещё подали треску, лосось и картофель, запечённый в фольге с каким-то необыкновенно вкусным соусом. Водой, стоявшей на каждом столике, мало кто удовлетворился. Мы заказали какой-то фруктовый горячий напиток с добавлением рома, он был вкусным, но градусов опять никто не почувствовал. В общем, отведали сегодня здесь и холодного, и горячего компота.

Вот теперь, когда все сыты, довольны, а те, кто остановили свои предпочтения на иных напитках, ещё и пьяны, можно погулять по деревянным мостикам и ознакомиться с окрестностями.
Сосульки сияли и переливались серебром, в чумах приветливо горели костры, выпускавшие наружу белые шлейфы дыма. Рядом никого не было, поэтому меня удивил осторожный, приближающийся в темноте шорох. Оглядевшись, я увидела добрые светящиеся глаза. Это олень тихонько подошёл ко мне и стал наблюдать, как я вожусь со штативом, пытаясь установить ровно все три его ноги на бревенчатом мостике. Какой симпатяга! Не удалось увидеть только местных собак: они уже разошлись спать по будкам и не желали по нашему зову выходить на мороз, иногда подвывая между собой в темноте. Вдалеке светились снежной белизной живописные холмы…